Когда я пытаюсь понять, почему я не хочу детей и не испытываю счастья от материнства, мое сознание переносится в 1975 год. Весной мама вела меня за руку из школы.
Она устроила мне особенный день, но забыла меня о кое-чем меня предупредить. Мы отправились вместе в какой-то музей, а потом обедали в элитном ресторане.
Потом мы подошли к небольшому красному зданию, тут был офис маминого психотерапевта. “Это Миссис Стритчер”, — познакомила меня мама с женщиной и указала пальцем на диван. “Она помогает мне преодолевать трудности, я часто здесь бываю”, — добавила она.
Миссис Стритчер посмотрела на меня и улыбнулась. Она была одета в строгое платье темного цвета, напоминала мне учительницу. “Я здесь буду ждать, пока мама не наладит свой эмоциональный фон? А, может, у меня проблемы?”, — крутилось в моей голове.
Психотерапевт кивнул головой и мама начала со мной разговаривать: “Я знаю, няня многое значила в твоей жизни (вместо няни у нас работала бабушка, я ее любила больше, чем родителей). Но она не такая хорошая, как тебе казалось, она очень плохо со мной повелась, бабушка — эгоистка, у нее нет сердца”.
Мама начала перечислять все изъяны бабушки. Она вспоминала о том, что та ее часто оставляла с дядей, а сама уезжала на работу. Слезные истерики ее не останавливали. Она перечисляла все ее методы воспитания, с которыми не должны, по ее мнению, сталкиваться дети. И вообще — бабушку нельзя допускать к детям, ведь она — неполноценная личность, так как она рано осталась без мамы, а ее воспитанием занимался отец.
Я слушала каждое ее слово и не верила своим ушам. Няня — это самое светлое воспоминание из моего детства. Мне разрешали у нее ночевать, если я где-то провинилась — меня сразу лишали этой возможности. Мы вместе плясали, наряжались, пели, представляли себя современными звездами. Бабушка даже подпевала макарошкам, которые плавали в моем бульйоне.
Я была еще школьницей, поэтому не видела разницы между отношениями детей и родителей, внуков и бабушек. Но на этом мои приключения у психотерапевта не закончились. Мама призналась, что они с папой готовятся к разводу. Они любят друг друга, но брак с материнством отбирают у нее все силы.
Я не была удивлена тем, что материнство ей в тягость. Я забыла, когда видела ее счастливой. Раньше она с удовольствием справлялась со своими родительскими обязанностями, играла с нами и гуляла в парке. Теперь все было по расписанию, даже лишнюю минуту она не хотела провести со мной и сестрой. Мама раздражалась по пустякам и часто кричала в никуда: “Когда моя очередь?”.
Когда я стала взрослой, я её поняла. Она вышла замуж очень рано, первого ребенка родила в 25 лет. Она вечно о ком-то заботилась, но о ней — никто. Ее очередь никогда не подходила.
Когда мама закончила свое признание, она встала и вышла из комнаты. Миссис Стритчер обратилась ко мне: “Теперь ты можешь рассказать о своих чувствах мне!”.
Я и слова не могла выдать. Я хотела быстрее оттуда свалить, чтобы своими эмоциями не выдать маму. Так она от меня откровений и не дождалась.
***
Со дня той встречи прошло уже 45 лет. Все эти годы я задавала сама себе вопросы и не могла найти на них точный ответ. Ресурсный ли я человек? Не столкнусь ли я с эмоциональным выгоранием? Не будет ли меня обременять материнство? Если у меня родятся дети, а я буду переполнена негативными эмоциями? Как не отравить жизнь детей своим поведением?
Десять лет назад мне сделали операцию и я узнала, что мечты о детях нужно отставить в сторону. Плакала ли я? Нет, выдохнула! Как и мой муж, кстати.
Во мне еще борются две стороны. Одна оправдывает мою любовь к себе, а другая называет эгоисткой. Наверное, я просто не склонна к материнскому инстинкту.
В свои годы я — счастливая и полноценная личность, хоть и детей у меня нет. Я свободная и независимая, вся жизнь занята мной и я не жду своей очереди.
