Мне всегда было интересно наблюдать за своими учениками и сравнивать их поведение в школьные годы и уже во взрослой жизни. Как правило, дети практически не менялись, какими они были в стенах школы, как себя вели с одноклассниками и учителями, в таком же формате продолжалась и их дальнейшая судьба.
Дима, который жил, и живет этажом выше в моем подъезде, — не исключение. Я не преподавала в их классе, но много слышала от своих коллег о его эгоизме и избалованности. Когда мальчик учился в седьмом классе, мама попросила меня помочь ему разобраться с физикой, и я по-соседски, без какого-либо вознаграждения несколько месяцев ходила к ним, чтобы подтянуть Диму по оценкам по этому предмету. С его матерью мы общались накоротке, как подруги, но их отношения с сыном меня просто удивляли. Дима мог запросто нагрубить матери, потребовать от нее чего-то такого, что выходило за рамки приличия, но это все сходило ему с рук, а мама считала это «просто эмоциями».
Несколько случаев таких «взбрыков» сына мне запомнились.
Однажды, когда мы занимались, Диме вдруг захотелось его любимых шоколадных вафель с чаем. Мои возражения, что это вполне можно отложить, никак не влияли на его поведение.
— Мама, ты слышала, я хочу чай с вафлями, сходи в магазин, пока не закрылся! – требовал великовозрастный домашний тиран.
Светлана, его мать, несмотря на кромешную темень зимнего вечера, оделась и побежала удовлетворять желания «ребенка».
Свидетелем второго случая наглости я стала, когда к ним пришла соседка и попросила Диму вернуть игровую приставку ее сына, которую Дима взял еще две недели назад. Мальчик недовольно поджал губы и пробурчал, что прошел еще не все уровни, а «Мишка еще наиграется». На помощь «дитяти» пришла Светлана, которая извиняющимся тоном убедила соседку подождать еще несколько дней, пока ее Димочка закончит стратегию.
После третьего случая я сказала Светлане, что больше не буду учить Диму физике. Ученик начал со мной спорить по поводу одного из законов электричества, и я никак не могла его убедить, что он не прав, пытаясь по-разному объяснить взаимосвязь напряжения, силы тока и сопротивления. Потом я поняла, что Дима просто куражится надо мной, но мама опять занял его позицию:
— Елена Сергеевна, возможно, что-то изменилось, и Дима где-то об этом слышал?
Эти «что-то» и «где-то» переполнили чашу моего терпения, и я достаточно резко ответила:
— Если Дима что-то изменит в фундаментальных законах физики, он прославится на весь мир, но пока он просто игнорирует то, что дважды два – четыре, и отнимает мое время. Дальше пускай постарается сам вникнуть в элементарные вещи!
Светлана на меня обиделась, между нами «пробежала черная кошка», и долгое время мы, сталкиваясь в подъезде, только кивали друг другу, здороваясь.
Дима вырос, окончил школу, блестяще провалил поступление в институт, где, почему-то не оценили его знания по достоинству, как рассказывала всем соседям мать.
Работа – конечно нет! Ведь работает мама! Когда мы встречаемся в ближайшем супермаркете, я вижу Диму, чаще всего, набирающим в корзину пиво и сопутствующие к нему товары. Со мной он принципиально не здоровается, да у меня и нет особо желания общаться с таким человеком.
Прожив уже четверть века, он так и не понял, что он самый заурядный тунеядец, сидящий на шее у матери, которая тянет его из последних сил, но все равно считает, что Дима еще «просто не нашел себя».
